Книги, легенды и мифы

"Песнь Лириона"

(передаётся эльфами дома Природы у корней Древа Жизни)

"Когда пепел покрыл лес, он пришёл верхом на белом олене."

Пожар

Во времена Первой Эпохи на эльфийские леса обрушился ужас —
огонь, пылающий без дыма, разжённый воинами северян.
Деревья кричали, звери бежали, земля горела.
Эльфы, потеряв надежду, молили о помощи богов.

Явление

И тогда из тумана вышел Лирион, бог природы.
Он ехал на белом олене, чьи рога светились, как звёзды.
В его руках не было оружия, но за ним шли тысячи духов —
корни, что двигались, как змеи,
ветер, что шептал словами,
и вода, что пела.

Чудо

Он поднял руки, и огонь замер.
Каждое пламя обратилось в лепесток, что падал на землю и прорастал новым деревом.
Там, где горела земля, выросли цветы,
а звери, что пали в огне, поднялись в виде духов-хранителей.

Дар

Эльфы пали на колени, а Лирион сказал:
"Природа умирает, чтобы жить.
Но вы — часть её.
Берегите её, иначе однажды она не простит."

С тех пор дом Природы хранит эту песнь,
и каждую весну они поют её, чтобы лес помнил, кто его спас.

"Пир Карааса"

(переписанный отрывок древней хроники, одна из известных книг)

"И когда ночь окрасилась в красный цвет, боги отвернулись…"

О начале

В те дни мир был молод, и народы ещё помнили катаклизм, что завершил Эпоху Древних. Люди строили свои города, эльфы восстанавливали леса, дворфы углубляли шахты, а боги наблюдали, не вмешиваясь.

Но был среди богов один, что не знал жалости — Караас, владыка смерти.
Он не просил жертв, не требовал храмов, он лишь приходил, когда звали его имя.
И однажды его позвали.

Пир

Великий пир был устроен в сокрытом городе — жемчужине эльфийских городов.
Там собрались лидеры трёх народов: король людей, королева эльфов и владыка дворфов.
Они праздновали союз, что должен был положить конец бесконечным войнам.

Но среди гостей скрывались жнецы Карааса — в чёрных плащах, с глазами, как угли в золе.
Они принесли с собой чаши, наполненные вином, что пахло как мёд, но скрывало вкус крови.

Когда бокалы были подняты, когда первый тост был произнесён —
свет в зале погас.

Тьма

Говорят, в ту ночь сама тень Карааса вошла в пиршественный зал.
Жнецы бога запели, а их голоса были похожи на стук костей.
Каждый, кто услышал их песнь, замер, будто время остановилось.

Из тьмы вышел силуэт — не высокий, не низкий, но страшнее любого из богов.
Он не говорил, но каждый слышал его голос в своём сердце:
"Вы строите союз?
А что вы можете построить на костях, если не новую кость?"

Кровь и огонь

Пламя вспыхнуло само собой, и тьма закружилась вихрем.
Люди, эльфы, дворфы — все пали, не подняв оружия.
Один за другим лидеры упали в чаши, что они поднимали минутой ранее.

Когда жнецы Карааса закончили свою песнь, в зале не осталось никого живого.
Город, что был жемчужиной, стал пеплом.
Его руины стояли ещё сотни лет, и в них всегда звучал шёпот:
"Не стройте союз, если не готовы умереть за него."

Последствия

После Пира Карааса война вернулась.
Народы забыли про союз, обвиняя друг друга в гибели.
Лишь немногие знали правду, и они клялись никогда не произносить имя Карааса вслух.

Но шёпот всё равно жил — в песнях, в легендах, в страхах.
А каждый, кто устраивает пир в честь мира, должен помнить:
смерть всегда сидит за столом, даже если её не зовут.

"Так закончился союз трёх народов, и началась новая война.
Так началась Эпоха Дракона."

"Легенда о Последнем Дне Цериосина"

(устное предание, записанное хронистом Равесом из Алькерна во время его путешествий по Сумперским Топям_ 

"В тот день, когда небо дрожало, а сама земля шептала о гибели..."

Давным-давно, когда война между Доминионом и Ковенантом расколола мир, маги Алькерна оказались на грани уничтожения. Враги шли с огнём и сталью, их армии были несметны, а союзники покидали их один за другим.

Тогда явился Цериосин — тот, кто владел магией так, что сама реальность склонялась перед его волей. Он не был божеством, но стал им — через знания, что смертные не должны были постигать.

Сбор в Сердце Топей

В те дни Сумперские Топи были цветущей долиной. Здесь стояли башни магов, а в воздухе витал аромат трав и чистой воды. Именно здесь Цериосин воздвиг Первый Круг Магов, где сходились линии силы мира.

Легенды гласят: он стоял один.
Ни один ученик не осмелился помочь — не потому, что не хотел, а потому, что не мог. Обряд, который он собирался совершить, не мог выдержать биения чужих сердец.

Ритуал

Когда враги приблизились, Цериосин поднял руки и заговорил.
Его слова были огнём, который прожигал воздух.
Он писал руны в самой ткани мира.

Земля начала стонать.
Река остановила своё течение.
Деревья падали, как будто кланялись.

С неба сошёл свет — холодный, как звёзды. Он окружил Цериосина, и каждый, кто видел это, говорил:
"Он горел, но не сгорал."

Мгновение Вознесения

В этот миг, говорят, мир затаил дыхание.
Даже боги отвернулись, ибо не смели смотреть, как смертный ломает их законы.

Цериосин раскрыл врата, ведущие за пределы. Оттуда хлынул поток магии, такой чистой и яростной, что она выжгла всё живое в десятках миль. Армии врага исчезли, как роса под солнцем.

Но вместе с ними исчезла сама земля.
Она вздыбилась, разорвалась, затопилась водами, что поднялись из-под корней мира.
Свет, окружавший Цериосина, стал всё ярче — и вдруг исчез.

Когда туман рассеялся, не было ни мага, ни башен.
Была только новая реальность — искажённая, живая, наполненная шёпотом того обряда.
Так появились Сумперские Топи.

После

С тех пор его больше не видели.
Одни говорят, что он стал частью самой земли и шепчет путникам из тумана.
Другие верят, что он ушёл за грань, туда, откуда пришёл свет, и ждёт часа, когда его снова призовут.

Но все согласны в одном:
в Топях всё ещё слышен его голос, если стоять у Разлома в безлунную ночь.
И тот, кто осмелится ответить — уже никогда не вернётся прежним.

"Пламя Корсатула"

(воинская сага северян, высеченная на каменных плитах)

"Кто зовёт бога войны, должен быть готов умереть."

Вызов

Первая война северян с эльфами была долгой.
Эльфы стреляли из лесов, северяне шли в атаку снова и снова.
Ни один бог не вмешивался — пока один воин не воззвал:
"Корсатул! Дай нам силу, или забери нас всех!"

Ответ

Ночью, когда лагерь спал,
в костёр спустился силуэт, высокий, как башня, в доспехах, что горели изнутри.
Он поднял два топора и сказал:
"Кто хочет победы — должен пить из чаши боли."

Бой

Утром северяне вышли из лагеря другими —
их глаза горели, их крики трясли землю.
Они шли не на смерть, а вместе со смертью.
Один удар их топоров валил деревья,
а кровь, что лилась, кипела, будто сама горела.

Эльфы пали, а их лес покрылся шрамами, что не зарастают и сейчас.

Клятва

Когда бой закончился, бог войны исчез,
но оставил два топора, названные "Боль" и "Честь".
С тех пор их носят только избранные,
и каждый, кто поднимает их, слышит шёпот:
"Плати за победу своей кровью."

"Так началась слава северян и вечная вражда с эльфами.
Так загорелось пламя Корсатула."